Ральф мертв и что на меня кто-то напал. Уверена, что слышала плач ребенка. Был ли он на самом деле, или это одна из странностей, которыми славится Стаффербери? Надо поспать…

Когда я просыпаюсь, голова все еще болит. Слышу какое-то звяканье со стороны кухни. Сперва впадаю в панику, но потом вспоминаю, что Дейл предложил переночевать в соседней комнате. Врачи сказали, что пока что лучше не оставлять меня одну. Вероятность сотрясения мозга до сих пор есть. Он несколько часов просидел со мной в очереди в отделении «Скорой помощи». Приносил теплый кофе из автомата, забавлял историями из своего детства. Был рядом, когда мне зашивали рану.

…Раздается слабый стук в дверь, и голос Дейла спрашивает, в порядке ли я.

– Да, заходите! – Сажусь в кровати, натягивая одеяло повыше. Помню, что вчера надела свою мягкую пижаму и натянула толстые носки, в которых обычно сплю, хотя не смыла косметику.

– Как чувствуете себя? – Дейл протягивает мне черный кофе. Я тронута тем, что он помнит, какой кофе я люблю, и вообще очень благодарна ему за помощь.

– Спасибо, отлично. – Дейл уже полностью одет. – Я очень признательна, что вы поехали со мной и остались тут на ночь.

Он улыбается, карие глаза смотрят ласково. Бросает взгляд на часы.

– Мне надо ехать. Нужно успеть добраться до отца и переодеться, чтобы выйти на работу. Какие у вас планы на сегодня? Думаю, лучше не усердствовать.

Но это невозможно, мне столько всего надо успеть! Делаю глоток кофе. Он просто-таки раскаленный.

– Хочу попробовать поговорить с мамой Кэти. И все еще надеюсь пообщаться с Оливией. Надо найти к ней правильный подход.

– Это, конечно, здорово, но… – вдруг он смущается, – вы же не думаете, что мы раскроем это дело, пока вы тут? Мне не хочется вас огорчать, но я искренне сомневаюсь, что вы получите ответы на свои вопросы. Прошло двадцать лет.

Я смеюсь.

– Разве я говорила, что хочу раскрыть это дело? Это ваша работа.

Дейл кривит губы.

– Да, согласен. Но, возможно, развязки для вашего подкаста не получится, я это имел в виду.

Качаю головой – и сразу морщусь от боли.

– Да, знаю. Да я не для этого приехала. Просто хочу записать побольше интервью с местными жителями. Интригующая история. Но вообще-то было бы неплохо, если б вы раскрыли-таки дело, пока я тут. – Улыбаюсь, чтобы он понял, что я шучу.

– Хм… – В глазах у него появляется блеск. – Я позвоню попозже. Скажите, если надо будет подбросить вас до машины.

– Я взрослая девочка, днем со мной ничего не случится.

– Да, и еще… – Он опять чувствует себя неловко. – Можете заскочить в участок и дать официальные показания про свой визит к Ральфу? В любое время.

– Конечно. – Я откидываю край одеяла.

– Не вставайте! Я сам выйду.

…После его ухода я достаю телефон. Пора звонить Финну, чтобы поймать его перед уроками.

Ни слова не говорю им с мамой про убийство Ральфа и свою пробитую голову. Удивительно, что мама уже у нас дома. Спрашиваю, где Гевин. Мама уверяет, что он ушел на деловой завтрак. Интересно, что бы он сказал, узнав, что посторонний мужчина провел ночь в моем доме, пусть и в другой комнате? Было ли бы ему все равно? Снова вспоминаю женский смех, который слышала вчера. Не могу поверить, что он привел к нам женщину. Финн бы сказал об этом. Любопытно, о чем думает Гевин в своей съемной квартире? Я всегда считала, что все о нем знаю. Но когда он потребовал свободы, мне показалось, что я общаюсь с незнакомцем. Раньше я ему доверяла, а сейчас меня преследует мысль, что свобода ему понадобилась, потому что он встретил кого-то.

После болтовни с Финном я откидываюсь на подушки и закрываю глаза, стараясь избавиться от головной боли. Перед глазами возникают Оливия и Уэзли. Они вели себя неестественно. Оливия была как на иголках, да и он…

Вероятно, я заснула. Меня будит глухой стук – похоже, что-то ударилось о стекло. Резко сажусь, сердце громко стучит. Что это было, черт возьми? Смотрю на телефон. Девять тридцать. Поспешно встаю и раздвигаю шторы, заранее пугаясь того, что за окном. По стеклу стекает струйка крови. Я выскакиваю из комнаты, распахиваю входную дверь, в лицо ударяет холодный воздух. Никого. Наступаю в носках на замерзшие плитки. Изо рта вырывается пар. Возвращаюсь в прихожую, засовываю ноги в резиновые сапоги, накидываю на пижаму пальто и снова тороплюсь к окну спальни – по стеклу размазана кровь. Снаружи это смотрится еще кошмарнее, и у меня перехватывает дыхание. У моих ног лежит мертвая птица со свернутой шеей. Я смотрю на нее невидящими глазами, мне жутко.

– Боюсь, такое часто случается, – слышу голос за спиной и в ужасе отпрыгиваю в сторону. – Глупые лесные голуби, они бьются о стекла…

С другой стороны въезда стоит мужчина. Очень надеюсь, что это тот, кого я видела раньше, из домика напротив. Но на нем не бесформенная накидка, закрывающая лицо, – напротив, он в модной деловой одежде. Ему, вероятно, под семьдесят. У него короткая стрижка, аккуратная бородка и дорогое бежевое пальто, накинутое на хорошо сшитый синий костюм.

– Извините, что напугал вас. Вы, наверное, Дженна Халлидей?

Я киваю и иду к нему, чтобы пожать руку.

– А вы?

– Я Джей Нэптон, владелец. Мы с вами говорили по телефону.

– Да, понятно, – испытываю огромное чувство облегчения. – Приятно познакомиться по-настоящему.

– Взаимно, – он улыбается. – Я просто проверяю незаселенные дома. Сейчас, кроме вас, тут никто не живет. Время такое. Надеюсь, к лету народ подтянется.

– А как же тот дом напротив? «Фоксглоув»?

Он качает головой.

– Нет, там никого.

– А… – Это кажется невероятным. – Тот человек уехал?

Нэптон выглядит удивленным.

– Какой человек?

– Там был кто-то. Когда я приехала. Мне показалось, что мужчина – высокий, крепкий, но точно понять было трудно. Вчера я тоже его видела. С ним была немецкая овчарка. Он носит длинное пальто с капюшоном.

Лицо Джея темнеет.

– Никто не бронировал домики, они пустуют уже несколько недель. Здесь только вы… Не могли ошибиться? Тут, в лесу, многие гуляют с собаками.

– Нет, я точно не ошибаюсь. В доме горел свет. И я видела, как туда заходил человек. – Мне становится страшно.

Его лицо серьезно.

– Вы абсолютно уверены?

– Да, уверена. Сквоттеры?[13]

– Сомневаюсь. Домики регулярно проверяют – чаще всего я сам или кто-то из моих сотрудников… Подождите здесь, я пойду взгляну.

Он идет по неровной грязной дорожке к дому напротив. Я быстро открываю дверь, чтобы убедиться,